0
Почему общество не готово принять необычных детей?
Недавно слушала проповедь протоиерея Владимира Головина. Он говорил о том, что время, в котором мы живем, - это время духовного падения. Головин называет его «временем оскудения благодати». Одним из признаков этого времени, по мнению протоиерея, является большое количество больных детей, «невольных праведников».
Своими невольными страданиями, бессознательной праведностью эти дети спасают нас, обычных людей, от духовного оскудения, возвращают нам человеческое естество.
Когда проповедник заговорил о больных детях, я мысленно с ним согласилась: вероятно, Господь посылает их в наш мир для того, чтобы мы стали более чуткими, милосердными.
Ни одна встреча не бывает случайной. И если на вашем пути появился необычный ребенок (с другим разрезом глаз, непривычными реакциями и т.д.), не отторгайте его, а задайте себе вопрос: «Для чего эта встреча?». Наверное, для того, чтобы расширить границы восприятия мира. Чтобы мы не делали вид, что особенных от рождения детей нет. Чтобы понимали: ребенок с инвалидностью может появиться на свет в любой семье, от этого никто не застрахован.
Как же важно задуматься: «А что бы я чувствовала (чувствовал) на месте родителей особенного ребенка, например, ребенка с синдромом Дауна? И как бы чувствовал себя мой ребенок, случись с ним такое?».
Сегодня мне хочется продолжить разговор, начатый в «Удмуртской правде» в 2013 году. Разговор о том, как важно ребенку-инвалиду, чтобы общество его приняло.
В нашей семье растет как раз такой малыш – солнечный, нежный. Нам спокойно и комфортно, но стоит соприкоснуться с обществом (а это неизбежно), как понимаем: нас не ждут. Сужу об этом по тому, как трудно, например, подобрать детский сад для ребенка с синдромом Дауна.
…В тот день было холодно. Воспитательница вывела ребятишек во двор детского сада и на какое-то время отлучилась. А дети… Кто-то без варежек. У кого-то голая шея, не повязан шарф. Если бы это были обычные дети лет пяти-шести, то они бы подсказали друг другу: «Надень варежки, завяжи шарф». Но в том-то и дело, что в такой ситуации оказались дети, которые – из-за особенностей развития – ни сказать такое, ни сделать сами не могут. Даже маме не пожалуются на то, что во время прогулки у них мерзли ручки.
Грустно. А потому и мы, и другие родители особенных детей ищем садик, где бы забота была ежеминутной, не напоказ.
Определенные границы установила сама природа, и во всем мире работа с такими детьми направлена не столько на их образование, сколько на социализацию. Научить детей-инвалидов не только себя обслуживать, но и общаться, а в будущем овладеть какой-либо профессией. Не так давно весь мир облетело сообщение об испанце Пабло Пинеде: впервые в Европе он, рожденный с синдромом Дауна, получил высшее образование. О Пинеде мы узнали после выхода в прокат фильма «Я тоже», где Пабло сыграл главную роль.
Приведу и такой пример. Житель Воронежа Андрей Востриков, двадцатипятилетний молодой человек с синдромом Дауна, стал абсолютным чемпионом России и мира по спортивной гимнастике среди людей с ограниченными возможностями и золотым призером специальных Олимпиад в Шанхае и Афинах.
Но это, конечно же, уникальные случаи. А обычным людям с синдромом Дауна по плечу работа, которая подразумевает повторяющиеся действия. Они выполняют их скрупулезно. В московских мастерских обучают таких людей гончарному делу. Знаю, что особенные люди могут стать хорошими плотниками. В Европе люди с синдромом Дауна работают поварами, продавцами, а также в сфере обслуживания. Некоторые создают семьи, водят машину.
Но, чтобы люди с лишней хромосомой оказались востребованными на рынке труда, их надо с детства приучать жить в обществе. Именно поэтому мы и ищем для своего ребенка садик: домашнее воспитание не даст малышу всех тех навыков, которые потребуются в жизни. Есть такое понятие – инклюзивное образование, то есть включенное (ребенок воспитывается в обычном детском саду, учится в школе вместе со здоровыми детьми). И политика государства такова, что повсеместно должны быть созданы условия для такого воспитания и образования. И вот я задумалась: а какими должны быть эти условия?
Просто записать особенного ребенка в обычную группу или класс недостаточно. Если педагоги и сами сверстники не готовы принять в свою среду ребенка с синдромом Дауна, то ничего не получится: он только будет всех раздражать.
Сейчас считается, что садик и школа оказывают услуги по воспитанию и образованию детей. Но система выстроена как-то так, что не садик или школа подстраиваются под особенных детей, а родители вынуждены учитывать многочисленные проблемы учреждений. А мы-то хотим, казалось бы, самую малость: чтобы наших детей не считали «недочеловеками», «обезьянками», как выразилась одна воспитательница. Хотим, чтобы наших детей приняли такими, какие они есть.
Но принять – это еще и понять, знать возможности такого ребенка. В вузах этому не учат. А значит, на первых порах надежда на людей, склонных к поиску, на энтузиастов.
Было бы хорошо, если бы руководители дошкольного образования пригласили заведующих садиками и спросили: «Кто хочет заниматься инклюзивным воспитанием?». Объяснили бы: каких-то дополнительных материальных возможностей для этого нет и, видимо, в ближайшее время не будет.
Все равно нашлись бы две-три заведующие, которые бы сказали: «Нам это интересно». Они сказали бы так в том случае, если бы знали было на кого опереться в своем коллективе.
Надо только попытаться найти желающих. Быть впереди других, что-то начинать необычайно трудно. Без «горячего желания» не справиться. Но ведь интересно!
А так как инклюзивное воспитание и образование – это неизбежность, то наверняка и государство найдет какие-то формы поддержки такого движения. Организует, к примеру, дополнительную учебу для воспитателей и педагогов.
Возвращаясь к началу разговора о миссии особенных детей, хотела бы сказать: они, порой такие беспомощные, уже выполняют свою миссию, «подсказывают» нам, людям, что, кроме ежедневной суеты, есть и что-то другое, более важное.
Дети с синдромом Дауна – это испытание для их родителей, близких и для них самих. Но эти дети рождаются с любовью к нам, с доверием. Не зря же ребенка, рожденного с синдромом Дауна, называют солнечным. Так в чем же он виноват? Почему общество не хочет создать условия для его развития? Почему счастье быть среди людей так призрачно?
У этого ребенка чего-то не хватает? Наоборот! У него есть то, чего нет у других, - лишняя хромосома, которая делает его особенным. «Солнечных детей» называют еще детьми восьмого дня. Рассказывают историю. Бог сотворил мир за шесть дней, в седьмой день Он отдыхал, а в восьмой день создал особых детей, чтобы проверить сердца всех остальных людей.
Да, особенные дети в чем-то обделены природой. Высокообразованными в большинстве своем они не станут. Но то, что зависит от нас, - почему мы не можем им дать? Уж шарфик-то завязать перед прогулкой можно?
Наталья Николаева
Источник: Удмуртская правда
Ответить с цитированием
Сообщение от Gallina
профессия и у нее свои законы.
