Статья расположена на сайте: http://www.jimsinclair.org/
Я не знаю ни одного активиста сообщества людей с инвалидностью, который бы не верил, что инклюзивное образование должно быть доступно. Напротив, эти активисты убеждены, что люди с инвалидностью должны иметьвозможность отправиться куда угодно и делать что угодно в обществе, наравне с остальными людьми. Даже самые сильные критики инклюзии среди людей с инвалидностью будут возражать, если школьные администрации или другие общественные институты смогут и дальше исключать и заниматься сегрегацией тех людей, которые хотят иметь доступ к обычным учреждениям. Иклюзия ДОЛЖНА быть доступной возможностью для всех, кто ее выбирает.
Тем не менее, в сообществе людей с инвалидностью существует определенные сомнения в том, что инклюзия всегда является
наилучшим вариантом для человека с инвалидностью, и многие считают, что недобровольная инклюзия также проблематична, как и недобровольная сегрегация. К наиболее распространенным проблемам, связанным с инклюзией, относятся следующие:1) Подчеркивание важности общения с людьми без инвалидности намекает на то, что люди с инвалидностью
(такие люди как мы) – это менее желательная компания. Такое обесценивание людей с инвалидностью откровенно утверждается в аргументах насчет важности развития типичного поведения (то есть, поведения людей без инвалидности) вместо нахождения среди других людей с инвалидностью, от которых можно «подхватить» еще больше нежелательного поведения. Даже когда эта мысль не утверждается в открытую, подчеркивание важности контактов с определенными сверстниками только потому, что у этих сверстников нет инвалидности, очень ясно дает понять, что дети с инвалидностью – это нежелательная компания.
2) Сторонники инклюзии часто подчеркивают идею о том, что в инклюзивных учреждениях люди с инвалидностью научатся выглядеть и действовать более нормально. Иногда именно это и происходит, но в случае некоторых специфических видов инвалидности, большинство людей достигают цели «выглядеть как можно нормальнее» за счет способности
«функционировать как можно лучше» при данной инвалидности. Адаптация, аккомодация и совладание с инвалидностью часто требуют, чтобы человек действовал иначе, чем люди без инвалидности, которые его окружают.
3) Донна Уилльямс сказала, что «быть нормальной – это находиться в компании таких же людей как ты». Когда люди с инвалидностью все время проводят в инклюзивных учреждениях, особенно если это люди с нетипичными инвалидностями (такими как аутизм), то у них очень мало или вообще нет возможностей для общения с такими людьми, как они сами. Такой опыт не предотвратит, он
усилит чувства изоляции и отчуждения. 4) Простое нахождение рядом со сверстниками без инвалидности не приведет к развитию взаимопонимания. Например, если в инклюзивном классе учится глухой ученик, то маловероятно, что слышащие ученики (или большинство учителей) смогут беседовать с ним на жестовом языке. Таким образом, его возможности для естественной коммуникации будут очень ограничены. А если потребовать, чтобы взрослый сурдопереводчик участвовал в разговорах между детьми, то это отнюдь не будет способствовать полной социальной инклюзии.
5) Если находясь в группе сверстников, ребенок
всегда испытывает больше сложностей, чем все остальные, если ему
всегда нужно больше помощи, чем всем остальным, и если он всегда работает больше, чем остальные, но добивается меньшего прогресса, то такая ситуация не будет способствовать развитию самоуважения.6) Инклюзивные учреждения в первую очередь предназначены для и создаются людьми, которые сами не имеют специальных потребностей. Зачастую в них невозможно предоставить необходимые условия каждому человеку с каждым видом инвалидности, особенно если люди, разработавшие эти условия, не имели личного понимания специальных потребностей и их значения. В результате, реальное качество образования часто приносится в жертву идеалу инклюзии.
Примеры:
a. Слепые ученики в инклюзивных школах часто получают меньше инструкций по ориентации и мобильности, чем слепые ученики в специальных классах для слепых. В некоторых случаях таких учеников могут вообще не учить Брайлю.
b. От глухих учеников могут ожидать, что они будут пользоваться речью и читать по губам при любых коммуникациях, даже если это приводит к значительному ухудшению понимания.
с. У глухих учеников может быть меньше возможностей для изучения и использования жестового языка в инклюзивных программах, чем в специальных школах для глухих, что может привести к долгосрочным проблемам в коммуникативных навыках.
d. Даже если глухой ученик свободно владеет жестовым языком и рядом присутствует сурдопереводчик, в инклюзивном классе такой ученик пропустит очень много информацию, потому что невозможно одновременно смотреть на переводчика, наглядные материалы и выполнять задание.
e. Если инвалидность человека связана с тяжелыми сенсорными проблемами, как в случае с аутизмом, то инклюзивный класс может стать для него настоящим кошмаром – непрерывной бомбардировкой сенсорными стимулами, которая будет мешать его обучению, вызывать постоянный дискомфорт или боль.
f. Всю свою академическую карьеру, начиная от детского сада и заканчивая колледжем, я провел под флуоресцентными лампами, которые делали чтение невозможным для меня. Если бы не мои способности и добрые родители, которые помогли мне научиться читать дома, то я бы вообще не умел читать.
7) Учителя и лидеры инклюзивных программ с большой вероятностью не имеют инвалидности. В специальные программы чаще нанимают сотрудников с той же инвалидностью, что и ученики или клиенты. Это важно не только потому, что в этом случае сотрудники лучше понимают потребности учеников, но и потому, что это примеры для подражания – взрослые люди с инвалидностью, занимающие ответственную должность.
Я лично слышал трех разных детей (двух глухих и одного аутиста) из трех разных стран, которые независимо друг от друга пришли к выводу, что люди с их инвалидностью умирают еще до совершеннолетия. Поскольку они ни разу не встречали похожих на них взрослых, то они считали, что они умрут прежде чем вырастут.
[свернуть]